Согласно частному определению, адвокат нарушил требования пп. 7 п. 1 ст. 9,ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката во взаимосвязи с иными нормами Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса профессиональной этики адвоката.
Это нарушение, по мнению суда, выразилось в неоднократном нарушении адвокатом С. «общих условий судебного разбирательства, порядка судебного заседания, процедуры и профессиональной этики», неподчинении распоряжениям председательствующего, «пререкании» с ним, «некорректной критике» его действий, а также попытках создать «впечатление их противозаконности».
При этом, по мнению суда, адвокат С. действовала с определенной целью: «вызвать у присяжных заседателей предубеждение и незаконным способом повлиять на принятие ими решения по делу, а также с целью дискредитации действий председательствующего».
Обвинения против адвоката С.можно объединить в две группы:
- высказывания адвоката С. в процессе разбирательства дела,умаляющие честь и достоинство участников судебного разбирательства, а также свидетельствующие о проявлении неуважения к ним;
- несоблюдение адвокатом С. требований уголовно – процессуального законодательства.
Более того, в материалах не указано, какие именно высказывания адвоката С. рассматриваются заявителем как умаляющие честь и достоинство других участников судебного разбирательства. При этом никто из других участников судебного разбирательства по данному делу с подобными претензиями к адвокату С. в Адвокатскую палату не обращался.
Сам заявитель высказывания адвоката С. интерпретирует как «возмущение изложенным председательствующему» (в части высказываний: «Можно я поясню, что все наоборот в схеме?»; «Вы что не хотите чтобы они узнали?») и «возмущение законным требованиям председательствующего» (в части высказывания: «Откуда вы это берете?»).
Данные высказывания указывают на несогласие адвоката С. с действиями председательствующего, однако само по себе выражение защитником несогласия с действиями председательствующего не свидетельствует ни о проявлении неуважения к суду, ни об умалении чести и достоинства председательствующего. Выражение такого несогласия является правом защитника, которое было реализовано адвокатом С. в корректной форме, с соблюдением профессионально-этических требований.
При этом, «в отстаивании интересов доверителя адвокат может проявлять не всегда устраивающую суд активность: заявлять многочисленные ходатайства, возражения на действия председательствующего и т.д., однако это не может свидетельствовать о нарушении адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) Кодекса профессиональной этики адвоката, поскольку такие способы реализации адвокатом-защитником процессуальных прав предусмотрены уголовно-процессуальным законодательством» (Сборник нормативных и информационных материалов за 2002-2014 годы: Специальный выпуск Вестника Адвокатской палаты города Москвы. М., 2014. С.205).
При таких обстоятельствах Совет, соглашаясь с Квалификационной комиссией, приходит к выводу о том, дисциплинарные обвинения в отношении адвоката С. как в высказываниях, умаляющих честь и достоинство участников судебного разбирательства, так и в проявлении ею неуважения к суду и лицам, участвующим в деле, подтверждения в результате дисциплинарного разбирательства не нашли.
